Ч. 3 - Иллюзии
Отрывки-цитаты из книги "Иллюзии, или приключения Мессии, который Мессией быть не хотел"
Я взял свой сэндвич и обошел вокруг его самолета. Он был выпуска 1928 или 1929 года, но на нем не было ни единой царапины. Заводы не выпускают таких новеньких самолетов как этот, стоявший в поле, среди скошенной травы. На его боках было по меньшей мере двадцать слоев лака, втертого рукой, а краска отражала солнце, словно на фюзеляж было туго натянуто зеркало. "Дон" - выписано золотыми готическими буквами чуть ниже его кабины, а на регистрационной карточке, укрепленной на летном планшете "Д.В.Шимода". Приборы были совершенно новыми, настоящие летные приборы того самого 1928 года. Искусно вырезанные из дуба ручка управления и руль высоты, регулятор качества и количества топливной смеси, а слева - ручка установки опережения зажигания. Теперь уже не встретишь ручки опережения зажигания даже на самых лучших отреставрированных старых самолетах. Нигде ни царапинки, на материале обтяжки фюзеляжа ни одной заплаты, ни одного масляного подтека на двигателе. На полу кабины ни единой соломинки, как будто самолет и не летал вовсе, а просто взял и материализовался тут же прямо на месте, провалившись в дырку размером в полстолетия. Я почувствовал неприятный холодок между лопаток. "И долго ты уже катаешь фермеров?" - спросил я его, глядя на самолет.
"Около месяца, вот уже пять недель".
Он обманывал. За пять недель полетов над полями, как ни крути, но твой самолет будет весь в пыли и масле, и наверняка в кабине на полу окажется хоть одна соломинка. Но эта машина... На ветровом щитке нет следов от масла, на кромках крыльев и хвоста нет пятен от травы, а на пропеллере - разбитой мошкары. Такого просто не может быть с самолетом, летающим летом в Иллинойсе. Я внимательно изучал "Трэвэл Эйр" еще с пять минут, а затем вернулся и уселся в солому под крылом, лицом к пилоту. Я не испытывал страха, мне по-прежнему нравился этот парень, но что-то тут было не так.
"Почему ты говоришь мне неправду?"
"Я сказал тебе правду, Ричард", - ответил он. На моем самолете тоже написано имя владельца.
"Приятель, можно ли возить пассажиров целый месяц и совсем не запылить, или не запачкать маслом свой самолет? Не наложить хоть одну заплатку на материал? Не засыпать пол соломой?"
В ответ он спокойно улыбнулся. "Есть вещи, которых ты не знаешь".
На Среднем Западе фермеру без хорошего поля не обойтись. Не обойтись без него и странствующим авиаторам - ведь надо быть поближе к своим клиентам.
Подойдет лишь поле, расположенное рядом с городом, но так, чтобы не приходилось низко пролетать над домами; с калиткой в ограде и удобной дорогой к нему; достаточно длинное и ровное - для того, чтобы самолет мог безопасно взлетать и садиться, и не развалиться при этом от тряски по ухабам; чтобы с него уже убрали урожай, или оно было отведено под пастбище, но чтоб там не было коров - больших любительниц полакомиться обшивкой. А главное, чтобы хозяин поля разрешил использовать его на денек для полетов.
Я думал об этом, пока мы летели на север посреди субботнего утра, мессия и я, и земля, расцвеченная изумрудами и золотом, потихоньку проплывала метрах в трехстах под нами. Самолет Дональда, громко фырча мотором, летел рядом с моим правым крылом, и его обшивка, словно зеркало, посылала во все стороны стаи солнечных зайчиков. Прекрасный самолет, думал я, но уж больно он велик для того, чтобы в наши трудные времена зарабатывать себе на кусок хлеба, скитаясь по стране. Конечно, он может взять сразу двух пассажиров, но он в два раза тяжелее моего "Флита", а для взлета или посадки ему надо намного больше места. Когда-то и у меня был "Трэвэл Эйр", но в конце концов мне удалось обменять его на "Флит", который может садиться на крошечных площадках, чаще всего встречающихся поблизости от городов. Мой самолет может сесть на поле длиной метров где-то сто пятьдесят, а "Трэвэл Эйр" надо метров триста-четыреста. Если связаться с этим парнем, подумал я, то его самолет свяжет мне руки.
И конечно же, как только у меня промелькнула эта мысль, я заметил аккуратное пастбище, прямо у самого городка, проплывающего внизу. Это было стандартное поле, длиной четыреста метров, разделенное пополам, вторая половина которого была продана городу под бейсбольную площадку.
Зная, что самолет Шимоды не сможет там приземлиться, я завалил мой маленький "Флит" на левое крыло, сбросил газ и камнем стал падать к земле. Колеса коснулись травы, как только я перелетел через ограду, и самолет замер, не добежав до другого края площадки метров пятьдесят. Я просто хотел немножко похвастаться, показать ему, на что способен "Флит" в умелых руках.
Я добавил газ и развернулся для взлета, но в этот момент увидел, что "Трэвэл Эйр" заходит на посадку. С опущенным хвостом и поднятыми вверх крыльями он напоминал могучего кондора, торжественно садящегося на траву.
Он медленно летел над самой землей, и у меня по спине побежали мурашки. Сейчас на моих глазах он разобьется. Чтобы посадить "Трэвэл Эйр" необходимо держать посадочную скорость хотя бы 95 километров в час, ибо он заваливается на хвост при 80, и неминуемо превращается в лепешку. Но вместо этого я увидел, как этот бело-золотой самолет замер в воздухе. Точнее не совсем замер, но он летел со скоростью не более 40 км/час - и это самолет, падающий вниз при 80! - замер и плавненько коснулся травы всеми тремя колесами. Для посадки ему понадобилась лишь половина, или три четверти расстояния, которое пробежал мой "Флит".
- Нет, не то. Что это была за посадка? Как ты смог здесь приземлиться?
Он подмигнул мне - "Волшебство!".
- Нет, Дон, ну правда! Я видел, как ты приземлялся!
Он видел, что я был просто потрясен и довольно сильно испуган.
- Ричард, ты хочешь знать, как заставить гаечные ключи летать в воздухе, лечить все болезни, превращать воду в вино, гулять по волнам и сажать неуклюжие самолеты на 30-метровых клочках земли? Ты хочешь знать, как творить все эти чудеса?
Мне показалось, что он навел на меня луч лазера. "Я просто хочу знать, как ты смог здесь приземлиться..."
- Слушай! - крикнул он мне из своей кабины. - Этот мир? И все в нем? Иллюзии, Ричард. Абсолютно все в нем - иллюзии. Ты понимаешь это? - На его лице не было улыбки, как будто он неожиданно рассердился на меня за то, что я не знал всего этого раньше.
Я сидел у своего самолета, дожидаясь пока Шимода снова приземлится, а затем подошел к его кабине, закрываясь от урагана, рожденного большим пропеллером.
- Я уже налетался, Дон. Отправлюсь в путь, приземлюсь где-нибудь подальше от городов и немножко отдохну. Летать с тобой было здорово. Как-нибудь увидимся, О'кей?
Он и глазом не моргнул. "Еще разик, и летим вместе. Один парень уж больно долго ждет".
- Ну хорошо.
Парень ждал, сидя в потрепанной инвалидной коляске. Казалось его вбила в сиденье огромная сила тяжести, но он был здесь потому, что хотел летать. Там, около своих машин ожидало еще человек сорок или пятьдесят, и все они жаждали поглазеть на то, как Дон собирается поднять этого парня из коляски в самолет.
А он об этом вовсе и не думал. "Ты хочешь лететь?" Человек в коляске криво улыбнулся и мотнул головой.
- Ну пойдем, пора! - сказал Дон тихо, как будто он говорил с человеком, долго стоявшим за боковой чертой поля, и настало уже время ему снова возвращаться в игру. Сейчас, глядя назад, можно сказать, что в тот момент необычной могла показаться лишь сила, звучащая в его голосе. Слова простые, но в то же время это был приказ, и парню надо было без разговоров вставать и идти в самолет. А потом произошло все так, как будто до этого парень просто играл свою роль калеки, и наконец доиграл уже заключительную сцену. Все было, как в кино. Немыслимая тяжесть исчезла, будто ее и не было, он выскочил из коляски и, удивляясь самому себе, пустился вприпрыжку к самолету.
Я стоял неподалеку и слышал его слова.
- Что вы сделали? - спросил он, - Что вы со мной сделали?
- Так ты полетишь, или нет? - повторил Дон. - Цена три доллара. Деньги вперед".
- Я лечу! - сказал он. Шимода даже не помог ему подняться наверх в кабину, хотя обычно он это делал.
Люди выскочили из машин. Послышались удивленные возгласы, но тут же все смолкли. Они были поражены - этот человек не ходил уже одиннадцать лет, с тех пор как его грузовик рухнул с моста.
Не толпы утомляли меня, а то, что этой толпе было совсем наплевать на то, что я пришел им сказать. Знаешь, можно пройти пешком по океану от Нью-Йорка до Лондона, творить золотые монеты из воздуха, а им все равно будет на это наплевать".
Когда он говорил это, он казался самым одиноким из живущих на этом свете. Ему не нужны были ни пища, ни кров над головой, ни деньги, ни слава. Он умирал от сжигавшей его потребности поделиться тем, что он знал, а всем было плевать, и никто не хотел слушать.