Переписка ценою в два миллиона жизней (о причастности СССР к гибели немецких евреев)

В бывшем Партархиве СССР (нынешнем РГАСПИ) хранится поразительный документ (1). Это письмо Начальника Переселенческого Управления при СНК СССР Е.М. Чекменева Председателю Совета Народных Комиссаров В.М. Молотову от 9 февраля 1940 года.

Вот его полный текст:

Вх.3440
СССР
Переселенческое управление при Союзе ССР

9 февраля 1940 г.
№ 01471с
г. Москва, Красная площадь, 3

Телеграфно – Москва Переселенческая
Телефон К 0 95-03

Председателю Совета Народных Комиссаров

т. МОЛОТОВУ В.М.

Переселенческим управлением при СНК СССР получены  два письма от Берлинского и Венского переселенческих бюро по вопросу организации переселения еврейского населения из Германии в СССР - конкретно в Биробиджан и Западную Украину.

По соглашению Правительства СССР с Германией об эвакуации населения, на территорию СССР, эвакуируются лишь украинцы, белорусы, русины (2) и русские.

Считаем, что предложения указанных переселенческих бюро не могут быть приняты.

Прошу указаний.

Приложение: на 6-ти листах.

Начальник Переселенческого Управления при СНК СССР

ЧЕКМЕНЕВ

Вместе с тем уже одни имена немецких отправителей письма, - буде они в письме названы, - заставили бы вздрогнуть. Если полагать, что письма из “Берлинского и Венского переселенческих бюро” по вопросу организации переселения еврейского населения из Германии в СССР” были подписаны их руководителями, а поступили они к Чекменеву примерно за неделю до отправки им письма Молотову, то отправителями должны были бы быть не кто иные как Адольф Эйхман за Берлинское бюро, а за Венское - Франц Йозеф Хубер. Последний сменил Франца Вальтера Шталекера - будущего оберпалачa евреев Прибалтики (3) - на посту инспектора полиции безопасности и СД в Вене и осуществлял общее руководство целым рядом организаций, в том числе и Переселенческим бюро. Реальным жe руководителем после отъезда Эйхмана из Вены в Берлин стал его бывший заместитель штурмбанфюрер СС Алоиз Бруннер, в январе 1941 года назначенный на эту должность и официально. Но надо всеми ними витала густая тень руководителя РСХА и протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха.

А вот имя их московского корреспондента - Евгения Михайловича Чекменева - мало что говорит даже искушенному российскому историку. Он родился в 1905 году и умер 21 апреля 1963 года. С 1927 года - в партии, закончил Московскую Академию социалистического земледелия и Институт Красной профессуры, с 1938 года - на ответственных номенклатурных должностях. С июня 1939 по апрель 1941 гг. Чекменев руководил переселенческим движением, будучи начальником и председателем Коллегии Переселенческого комитета (впоследствии Переселенческого управления) при СНК СССР. С апреля 1941 года Чекменев - заместитель наркома земледелия СССР, а с 1948 года - начальник Главного управления полезащитного лесоразведения и, по всей видимости, заместитель министра совхозов СССР. Позднее - заместитель председателя Госплана СССР, а с 1961 года заместитель председателя Комитета заготовок.

Переселенческое Управление, в которое поступил запрос из Берлина и Вены, действительно, было наиболее корректным адресатом для Эйхмана и его коллег. То была организация, отвечавшая в СССР за планирование и организацию плановых государственных переселений, осуществлявшихся, в основном, на добровольной основе. Этим оно отличалось от Главного управления лагерей НКВД (ГУЛАГ), отвечавшего за насильственные переселения (депортации) осужденных и заключенных, и Отдела спецпоселений НКВД, отвечавшего за депортации административно-репрессированных.

К сожалению, ни “Приложения на 6-ти листах” (а это, скорее всего, оригиналы писем из Германии вместе с их переводами), ни других примыкающих материалов обнаружить пока не удалось - ни в российских, ни в немецких архивах.

Однако существо отсутствующих немецких писем передано Чекменевым ясно и четко:

Гитлер предлагает Сталину (4) забрать себе всех евреев, оказавшихся к этому моменту под германским сапогом.

Но оно содержит не только вопрос, но и столь же лаконичный ответ на этот вопрос: благодарим за лестное предложение, но забрать ваших евреев, извините, не можем!

Для того, чтобы лучше понять как вопрос, так и ответ, попробуем взглянуть на письма из Берлина и Вены как минимум с трех разных точек зрения - из перспективы отправителя, из перспективы адресата и из перспективы их взаимоотношений на тот момент времени, когда письма задумывались и писались.


Деятельность Эйхмана

Главным мотором всей интриги был, скорее всего, Эйхман.

C 1 октября 1934 года он служил в Главном управлении СД, референтом в реферате II 112 (Referat Juden). В этом еврейском (точнее, антиеврейском) реферате он занимался вопросами форсирования еврейской эмиграции из Германии, изучал иврит и идиш, знакомился с сионистскими лидерами. В 1938 году, вскоре после мартовского аншлюса Австрии, его переводят референтом того же антиеврейского реферата II 112 в Вену, в Управление руководителя СД в региональном управлении СС “Дунай”, начальником которого был Инспектор полиции безопасности и СД штандартенфюрер СС д-р Шталеккер.

Еврейская эмиграция из Вены сталкивалась в это время с непредвиденными трудностями бюрократического порядка: евреи, в эмиграции которых государство так было заинтересовано, неделями простаивали в очередях. Одной из причин тому было первоочередное оформление документов состоятельных и платежеспособных евреев, привлекавших для этого немецких адвокатов с хорошими связями и плативших им за это хорошие деньги, что, конечно же, было недоступно беднякам. Социально (а не только национально!) чувствительный Эйхман “вступился” за еврейских бедняков и восстановил, насколько возможно, “справедливость” в очереди на вышвыривание с родины. Оформление необходимых бумаг стоило около 1000 рейхсмарок и занимало от 2 до 3 месяцев.

20 августа 1938 года в Вене был создан “Центр по [осуществлению] еврейской эмиграции” (Zentralstelle für Jüdische Auswanderung) - специальный орган в составе Имперского Министерства внутренних дел, призванный всесторонне регулировать (в смысле торопить и ускорять) эмиграцию австрийских евреев и уполномоченный выдавать им разрешения на выезд. В компетенцию Центра, располагавшегося во вполне символическом месте - бывшем дворце Ротшильда на Prinz-Eugen-Str. 22 - входило создание всех необходимых условий для эмиграции, включая переговоры со странами-реципиентами, обеспечение эмигрантов необходимыми суммами валюты, взаимодействие с туристическими и транспортными агентствами, привлекаемыми к решению технических вопросов эмиграции, наблюдение за еврейскими организациями с точки зрения их отношения к политике эмиграции евреев, издание соответствующих инструкций и постоянное руководство этим процессом. Номинальным руководителем Центра был Шталеккер, а его заместителем и управляющим - унтерштурмфюрер СС Эйхман, его фактический инициатор, организатор и глава.

Первоначально полномочия Центра ограничивались только двумя гау (провинциями) - Веной и Нижним Дунаем. Однако к концу 1938 года его компетенции были распространены на всю Австрию (Остмарк). С упрощением валютных трансферов и с привлечением к оформлению необходимых документов Венской еврейской общины время обработки заявлений удалось сократить до восьми дней. В качестве характерного ноу-хау Эйхмана можно отметить принцип самофинансирования Центра: оно содержалось не из бюджета, а за счет специального эмиграционного сбора, взимавшегося с выезжающих евреев. В результате за первые же 2,5 месяца своей деятельности Центр выпроводил из Австрии 25 тыс. евреев, а всего за первые полтора года его существования около 150 тыс. австрийских евреев были вынуждены с любезной помощью Центра покинуть страну. Организации, аналогичные венскому Центру, были созданы также в Праге и Остраве.

В начале ноября 1938 года, то есть всего за несколько дней до “Хрустальной ночи” (9–10 ноября), Эйхман направил в Берлин штурмбанфюреру СС Эрлингеру отчет о деятельности Центра, в котором, в частности, напоминал о высказанной им еще в начале 1938 года инициативе организовать аналогичный орган во всеимперском масштабе. События “Хрустальной ночи” добавили много нового в антиеврейскую проблематику, так что решение Гейдриха созвать в субботу, 12 ноября, совещание в РСХА, посвященное выработке стратегии Рейха в еврейском вопросе, не выглядит удивительным. На этом совещании Геринг от имени Гитлера подчеркивал перспективы “Плана Мадагаскар” (об этом плане см. ниже), а Эйхман доложил о своем венском опыте, а также о целесообразности открытия в Берлине центра, аналогичного венскому.

Несмотря на погромные настроения после “Хрустальной ночи”, “окончательное решение еврейского вопроса” в то время мыслилось еще в категориях эмиграции, а не ликвидации. В своеобразном эмиграционном раже Эйхман договорился даже до того, что в середине февраля 1939 года, ссылаясь на более чем двукратный спад динамики заявлений на эмиграцию, предложил освободить из Дахау и Бухенвальда всех австрийских евреев, заключенных туда после 9 ноября 1938 года, и отправить их куда подальше заграницу. Это предложение, однако, не встретило понимания в СС.

Несмотря на противостояние еврейской иммиграции из Рейха в страны-реципиенты, показатели эмиграции и в начале 1939 года были достаточно высокими. Достигнуто это было, отчасти, благодаря поездкам за рубеж руководителей Венской еврейской общины и Палестинского Бюро (последнее добивалось тогда для Австрии половинной квоты на легальный въезд в Палестину), наращиванию так называемых “китайских транспортов” и мероприятиям по профессиональной переподготовке эмигрантов, нацеливающих их на жизнь в Земле Обетованной. “Китайские транспорты” служили, насколько можно судить, лишь отчасти для переселения в Шанхай, но главным образом - для нелегальной иммиграции в Палестину.

Но прошло еще некоторое время, пока пропагандируемый Эйхманом орган был действительно организован Гейдрихом в Берлине. Это произошло на следующий день после того, как Гитлер произнес в Рейхстаге 30 января 1939 года свои язвительные слова о поведении демократических стран, проливающих слезы о судьбе несчастных немецких евреев и одновременно отказывающих им во въездных документах. Еще через восемь дней с похожими провокациями выступил и Альфред Розенберг, чьей шокированной аудиторией стали дипломатический корпус и иностранные журналисты: он потребовал от Англии, Франции и Голландии создания еврейского резервата на 15 миллионов человек где-нибудь на Мадагаскаре, в Гайане или на Аляске.

Новая организация получила название “Имперского Центра по еврейской эмиграции” (Reichszentrale für Jüdische Auswanderung). Получив назначение возглавить его, начиная с 1 октября 1939 года, Эйхман покидает Вену и возвращается в Берлин. Здесь, наряду с хлопотами об эмиграции, он приступает и к планированию принудительного переселения евреев в только что (12 октября) созданное “Генерал-Губернаторство для оккупированных польских областей” (5), а также внутри него и, если понадобится, то и из него. А 21 декабря 1939 года Гейдрих назначил Эйхмана главой спецреферата IV D 4 (Referat Auswanderung und Räumung) в РСХА, призванного координировать все переселения евреев и поляков на оккупированной польской территории. В результате Эйхман стал поистине ключевой фигурой не только в выработке концепции, но и в реализации программ всех проектов по “решению еврейского вопроса”.

Их венцом станет, в конечном счете, организация транзитных лагерей в западноевропейских странах и широкой сети гетто при железнодорожных узлах в оккупированных областях на Востоке, сосредоточение в них миллионов евреев - с последующей их депортацией в концлагеря и лагеря уничтожения. Как практику, ему еще многое предстоит обдумать, освоить, предложить и усовершенствовать. К познаниям в области иудаики и гебраистики придется присовокупить и сведения из химии и физиологии человека, помогающие найти правильное решение при ответе на такой, например, нелегкий вопрос: какой из выпускаемых промышленностью удушающих газов эффективнее и рентабельнее при ликвидации каких порций людского материала. И глубоко заблуждаются те, кто считают его клерком, кабинетной крысой в нарукавниках: командировки в гетто и концлагеря доказывают обратное.


“Операция Ниско”

Первой акцией Эйхмана в Берлине стала так называемая “Операция Ниско”. После оккупации Польши в сентябре 1939 года в немецких руках оказалось почти вчетверо больше евреев, чем их было в Германии до прихода нацистов к власти, - около 2 миллионов человек. Около четверти из них проживали на землях, инкорпорированных непосредственно в Рейх (два новоиспеченных райхсгау – Данциг-Западная Пруссия и Вартегау, вобравшая в себя аннексированную территорию западной Польши с центром в Позене и восточную часть Верхней Силезии). Депортации и освобождение их от еврейского населения казались само собой разумеющейся и первостепенной задачей. Но возникал вопрос: а куда? Где это тихое, удаленное и не предназначенное для “германизации” место? Где будет возрождена российская черта оседлости для евреев в ее немецком исполнении? (6)

В течение сентября ответ на этот вопрос искали внутри будущего Генерал-Губернаторства: обсуждались идеи “еврейского государства” близ Кракова или же “имперского гетто” в Люблине или близ Люблина. Уже в середине сентября 1939 года соответствующие слухи поползли среди еврейского населения бывшей Польши и даже просочились в прессу. В самом конце сентября Гитлер несколько раз высказывался о желании переселить все еврейство, в том числе и немецкое, куда-нибудь в Польшу, между Вислой и Бугом.

Так что, ничего удивительного не было в том, что Эйхман и Шталеккер, по указанию начальника гестапо Генриха Мюллера от 6 октября о депортации евреев из Вены, Катовиц и Остравы, выехали 12 октября на трехдневную рекогносцировку в зону, в то время еще временно контролируемую Красной Армией, и остановили свой выбор на пространстве в 20 тыс. кв. км между Вислой, Бугом и Саном со столицей в Люблине.

В эту резервацию, по их мнению, должны были свозить всех евреев со всей Европы, но в первую очередь из Германии, Австрии, бывшей Чехословакии и Польши. Тем самым она мыслилась как важнейшая составная часть стратегического плана по радикальной этноструктурной перестройке Восточной Европы в видах ее германизации. 7 октября 1939 года фюрер назначил Гиммлера Рейхскомиссаром по укреплению германской народности: в этом качестве он должен был курировать и вопросы депортаций поляков из районов, намеченных для сплошной ариизации (например, из Данцига и Вартегау). Поляков же предполагалось частично переселить в районы, освобождаемые от евреев, так что связь всех этих усилий с тем, что неподалеку делал Эйхман, была самая что ни на есть прямая.

Собственно депортации евреев начались без какой-бы то ни было раскачки - уже 9 октября 1939 года был отдан приказ о депортации из Остравы-Моравской и Катовиц, а 10 октября - о депортациях из Вены. Евреев заставляли подписывать заявления об их якобы добровольном переезде в “лагерь для переобучения” (7). Станциями их отправления были Вена, Острава-Моравска и Катовице, а также Прага и Сосновице, а станциями прибытия - главный лагерь Ниско на реке Сан, а также промежуточный лагерь в деревне Заречье на противоположном берегу. Оба лагеря были совсем недалеко от советской границы, и некоторым евреям удавалось даже бежать в СССР.

Первый эшелон с 875 евреями был собран 17 октября 1939 года и отправлен из Остравы, по пути, 20 октября, подобрав часть евреев в Катовицах, и в тот же день прибыв в Ниско. Всего за период с 17–18 по 29 октября в Ниско прибыло шесть эшелонов суммарной численностью в 4–5 тысяч человек.

С собой разрешалось брать до 50 кг багажа, помещающегося в сетке вагона над занятым местом. Приборы и инструменты можно было сдать в багаж. Разрешалось иметь: 2 теплых костюма, зимнее пальто, плащ, 2 пары сапог, 2 пары нижнего белья, платки, носки, рабочий костюм, спиртовку, керосинку, столовый прибор, ножик, ножницы, карманный фонарик с запасной батарейкой, подсвечник, спички, нитки, иголки, тальк, рюкзак, термос, еду. Денег - не более 200 рейхсмарок. Освобождение от переселения было возможно либо по причине болезни (официально засвидетельствованной), либо при наличии документов, подтверждающих эмиграцию в другую страну (8).

Казалось бы, у резервата “Ниско-на-Сане” - большое будущее! Между тем уже 27 октября депортации были прекращены, главным образом, из-за протеста генерал-губернатора Ганса Франка, только что назначенного на должность и желавшего всю свою вотчину сделать “юденфрай” (“свободной от евреев”). При этом сам лагерь в Ниско был закрыт только в июне 1940 года, когда все его обитатели были возвращены в города, откуда их привезли.

Так что же: ведомственная власть, хотя бы и СС, проиграла власти территориальной? Едва ли, - чтобы там ни говорил себе Франк. Скорее тут конфликтующими сторонами были две внутриведомственные ветви власти или, еще точнее, два взаимодополняющих, но вместе с тем и конкурирующих друг с другом “проекта” Третьего Рейха - еврейская эмиграция и немецкая иммиграция.

Интересы еврейской эмиграции впрямую столкнулись с интересами немецкой иммиграции:

первые корабли из Риги и Ревеля прибыли в Данциг практически в те же самые дни, что и первые венские евреи в Ниско, - во второй половине второй декады октября. Всего из Прибалтики и Волыни планировалось переселить в Вартегау около 200 тысяч фольксдойче, но само Вартегау, соответственно, предстояло перед этим ускоренно освободить от евреев и поляков. Первоначально речь шла о необходимости переселить оттуда до конца 1940 года 80–90 тыс. евреев и поляков, а потом еще около 160 тыс. одних только поляков.

Но сил на все не хватало, и приоритет был отдан именно задаче иммиграции, подпираемой и еще одним фактором: уже в конце октября СССР ввел свои войска в прибалтийские страны, и Германия, как никто другой, твердо знала, что за этим последует: аннексия.


“План Мадагаскар”

Дополнительным серьезным фактором стала и новая идея-фикс обретения еврейского резервата - так называемый “План Мадагаскар”. Сам по себе этот экзотический остров как место возможного еврейского заселения впервые возник еще в начале века, в сугубо еврейско-сионистских кругах. Первой страной, поднявшей вопрос об эмиграции сюда еврейского населения, стала, однако, не Германия, а Польша, в 1937 году даже посылавшая на остров специальную польско-еврейскую комиссию. Впрочем, еврейские члены комиссии после посещения Мадагаскара отнеслись к этой идее саркастически.

Но сама идея “не сгинела” и в 1938–1939 гг., особенно после международной конференции о глобальной судьбе еврейских беженцев, созванной по инициативе США и прошедшей на французском курорте Эвиан с 5 по 16 июля 1938 года. Конференция закончилась почти полным провалом - под саркастические ухмылки немецкой прессы.

Лишь одна страна - Доминиканская республика - изъявила готовность принять евреев,

а Великобритания предложила им для переселения свою колонию в Восточной Африке - Уганду (и чем же это лучше Мадагаскара?). Единственный результат - создание Межправительственного Комитета по делам беженцев, ведшего впоследствии переговоры как с Германией, так и с принимающими странами.

После провала конференции эту идею подняли на щит уже нацисты. “План Мадагаскар” представлялся им наименее болезненным средством по “обезъевреиванию” Европы, причем, в качестве возможной “альтернативы” французскому Мадагаскару обсуждались еще британская Гвиана и бывшая германская Юго-Западная Африка. В декабре 1939 года министр иностранных дел Германии фон Риббентроп изложил Папе Римскому мирный план, предусматривавший среди прочего и эмиграцию немецких евреев: в качестве стран иммиграции в этом плане рассматривались Палестина, Эфиопия и все тот же Мадагаскар. Котировки Мадагаскара подскочили особенно высоко после поражения, нанесенного Германией Франции: победитель потребовал себе мандат на управление Мадагаскаром (9).

В начале июня 1940 года начальник еврейского отдела в Auswärtiges Amt д-р Франц Радемахер представил план, согласно которому 25 тысяч французов покинут тропический остров, Германия организует на нем военно-морскую и военно-воздушную базы, а на неоккупированную часть Мадагаскара завезут 4–5 миллионов евреев, которые будут заниматься сельскохозяйственной деятельностью под надзором назначаемого Гиммлером полицай-губернатора.

Впрочем, и “Мадагаскар” являлся уже вполне людоедским проектом: этот “райский остров” в климатическом отношении мало напоминал рай для европейских евреев, и по-настоящему акклиматизироваться там они, скорее всего, не смогли бы.

От этого плана всерьез отказались только в начале осени 1940 года (10), когда Гитлер принял решение о нападении на СССР.


“Проект Биробиджан”

Таким образом, письма Эйхмана и Шталеккера Чекменеву документируют доселе совершенно неизвестный проект “решения еврейского вопроса” - посредством эмиграции, эвакуации или депортации (как ее ни называй) немецко-австрийского, чешского и польского еврейства в СССР. Если датировать зарождение и обсуждение идеи декабрем 1939 – январем 1940 гг., а посылку писем (по всей видимости, по дипломатической почте) - концом января 1940 года, то русский проект Эйхмана (назовем его, чисто условно, “Проект Биробиджан”) ложится прямо между эпицентрами двух других крупных депортационных проектов - “Эксперимента Ниско” и “Плана Мадагаскар”.


Есть основания полагать, что, как и в случае с Ниско, это была, если не импровизация, то уж во всяком случае чисто ведомственная инициатива РСХА. Если бы это было иначе, то и генерал-губернатор Франк был хотя бы в курсе столь многообещающих планов, а он, судя по всему, ничего о такой блестящей депортационной перспективе не знал. Во всяком случае, в своем обобщающем обзоре предстоящих в Генерал-Губернаторстве кампаний по массовому переселению он ее ни разу не упомянул.

В каждом из трех проектов немцами двигала та или иная конкретная надежда: в проекте “Биробиджан” это была, наверное, надежда на “жидо-большевистский” Интернационал, а также, возможно, расчет на неизбежное разочарование советской стороны результатами вербовки на переезд в СССР среди беженцев из числа украинцев и белорусов в Генерал-Губернаторстве.

К началу 1940 года в руках у немцев оказалось огромное число еврейского населения - до 350-400 тыс. человек в самом Рейхе (включая сюда и австрийских евреев, и евреев Чехии и Моравии) плюс более, чем 1,8 млн. человек в Генерал-Губернаторстве, на бывших польских территориях. Именно о них, в сущности, и говорится в письме товарищу Чекменеву. Избавиться от них было и психопатической мечтой, и политической целью Гитлера.

Но был ли этот подарок желанен Сталину? Подарок в 2,2 млн. евреев - людей с мелко- и крупно-буржуазной психологией? Даже с полутора сотнями тысяч польских евреев государство уже так основательно помучилось¸ отправляя их на торфоразработки или же в депортацию! Да и кто знает, не скрывается ли под личиной этого лавочника или того портного немецкий шпион - шпион страны, обороняться от которой имелось в виду исключительно на его территории?

Нет, сердце тирана-интернационалиста, исполненное классовой любви к пролетариату и граничащего с антисемитизмом недоверия даже к “своим” евреям, такого “подарка” просто не выдержало бы!

Если разрешить им вольное проживание по всей стране, то сколько же сил, энергии и затрат потребовалось бы на их чекистско-оперативное обслуживание?

И не отправлять же их всех в ГУЛАГ или на спецпоселение, как это было сделано по отношению к нескольким десяткам тысяч еврейских беженцев из Польши?

Если расселить их на Западной Украине, как предлагали немцы, то там ведь и так уже почти 1,4 миллиона “трофейных” польских евреев! Куда бы их самих деть, учитывая вероятное стратегическое значение этого региона в недалеком будущем?

А если отправить их в резерват “Биробиджан-на-Амуре”, как это тоже предлагали наивные немцы, то ведь он рассчитан всего на несколько сотен тысяч человек и его инфраструктура не способна переварить больше 15 тысяч евреев в год!

Отказ СССР на столь лестное предложение Германии был запрограммирован. Приведенные Чекменевым сугубо формальные соображения, в сущности, смехотворны и даже немного лукавы (никаких “русинов” в тексте соглашения нет). Ничто не привязывало и к уже действующим соглашениям - при обоюдном желании можно было легко заключить новый договор. Истинные мотивы отказа лежали, скорее, в другом - в патологической шпиономании сталинского режима, в подозрительно-недоверчивом отношении к классово-буржуазной еврейской массе из капиталистических стран, а также в колоссальных масштабах предложенной Берлином иммиграции.

Не знаю, отдавали ли себе Молотов и Сталин полный отчет в том, какими последствиями для европейского еврейства обернется их отказ? Сталин, который уже через месяц сам решится на уничтожение польского офицерства, и Молотов, в то время не только председатель Совнаркома, но еще и нарком иностранных дел, - вполне могли бы просчитать, что может с ними статься в гетто и концлагерях, когда рутинная депортация уже не решает всей проблемы.

По крайней мере, другой советский дипломат - Ф.Ф. Раскольников (бывший посол в Болгарии и невозвращенец-эмигрант) прекрасно уловил последствия такого отказа. Еще в сентябре 1939 года он обратился к Сталину с поистине пророческим открытым письмом: “Еврейских рабочих, интеллигентов, ремесленников, бегущих от фашистского варварства, вы равнодушно предоставили гибели, захлопнув перед ними двери нашей страны, которая на своих огромных просторах может приютить многие тысячи эмигрантов”.

Проще всего было бы откликнуться на обнаруженный документ восклицанием типа: “Ах, оказывается, евреев Германии, Австрии и Польши можно было спасти! Гитлер предлагал их Сталину, а тот, сволочь, не согласился, не спас, оставил их на погибель!”.

Но подумать так - было бы большим упрощением ситуации. СССР преследовал свои собственные интересы, реализации которых массовое прибытие евреев могло только помешать. И Сталин не был бы Сталиным, если бы руководствовался морально-вероятностными императивами или просто клюнул бы на удочку Гитлера и снял с него эту “головную боль”.

Мало того: именно СССР оказался практически единственной страной, принявшей у себя значительные количества еврейских беженцев из той части Польши, что была оккупирована немцами в сентябре 1939 года. Те из них, кого против их воли депортировали на восток в июне 1940 года (контингент “беженцы”), оказались - опять-таки невольно и совершенно непреднамеренно - убереженными от смертоносного немецкого нашествия спустя год.

Получив отказ (или, что еще более вероятно, не получив из Москвы никакого ответа (11)), Эйхман едва ли расстроился. Он, привыкший изучать и знать своего врага, был готов и к этому.

Но серия неудач с территориальным решением еврейского вопроса - Ниско, Биробиджан, Мадагаскар, - безусловно, подтолкнули его к поиску и продумыванию и других путей - экстерриториальных, куда более радикальных и абсолютно надежных.

Казнь вместо высылки, газовые печи вместо гетто, яры и карьеры вместо лагерей, братские могилы вместо Мадагаскара или Дальнего Востока.

Да, вопрос тогда так и остался открытым. Но ненадолго - года так на полтора.

Его позднейшее и иное решение - народоубийство, - как известно, вошло в историю под страшным именем Холокост, или Шоа.

________________________________

1. РГАСПИ. Ф.82 (В.М.Молотов). Оп.2. Д.489. Л.1. Подлинник. Вверху - помета, предположительно, адресата: “Арх.”, то есть: “В архив”.

2. Русины - группа восточнославянского населения, проживающая в Закарпатье, на востоке Словакии и юго-востоке Польши. Часть русинов считает себя отдельным этносом, часть - этнической группой в составе украинской нации.

3. Бригадефюрер СС Шталеккер был первым командиром айнзатцгруппы А, действовавшей в тылу группы армий “Норд” (погиб от рук партизан 23 марта 1942 г.).

4. Невозможно себе представить, чтобы Гейдрих и Молотов, действовали в этом случае абсолютно самостоятельно, без согласования, соответственно, с Гитлером и Сталиным, от которых оба находились на весьма короткой дистанции.

5. С июля 1940 г. это обозначение было сокращено до просто “Генерал-Губернаторство”. Оно состояло из четырех округов - Краков, Варшава, Радом и Люблин. 26 октября 1939 г. Генерал-Губернатором был назначен Ганс Франк.

6. Конечно, всячески приветствовалось и выдворение евреев за пределы демаркационной линии с СССР, но у СССР тут была своя политика.

7. Согласно Фридману, венских евреев заставляли подписывать некий “Меморандум о переселении в польские провинции” с целью колонизационной деятельности (Friedman, 1989. P.710).

8. Интересно, что планы нацистов находили “поддержку” у части русской эмиграции в Германии, в частности, у Национально-Трудового Союза (См.: Заборовский Д. Опыт разрешения еврейского вопроса. // За родину, 1939. № 95, 15 декабря).

9. Именно в свете упований на этот план следует воспринимать и депортацию еврейского населения Бадена и Пфальца не куда-нибудь, а именно в Южную Францию.

10. Впрочем, “План Мадагаскар” еще несколько раз вспоминали на самом верху в пропагандистских целях вплоть до 1943 года. Сам же остров был оккупирован Великобританией в мае 1942-го.

11. Письмо Эйхмана Чекменеву было отправлено в архив без того, чтобы ответить на него: в истории советской дипломатии вполне обычная практика.

Источник: http://www.9tv.co.il/item/6269

Другие статьи: 

Марк Солонин: "Третья стадия - евреи не должны жить вообще" (2020) ...