Банальность добра, или как итальянские фашисты спасали евреев

Источник 

Евгений Беркович

В конце лета 1942 года небольшая группа итальянских дипломатов и высших офицеров решила спасти от верного уничтожения несколько тысяч евреев — в большинстве своем выходцев из Хорватии, которые в 1941 году бежали от зверств местных фашистов в часть Юго­сла­вии, оккупированную Ита­ли­ей. Там под защитой королевской итальянской армии они могли жить относительно свободно и спокойно. Однако к тому времени, о котором у нас пойдет речь, им вновь стала угрожать смертельная опасность: немцы начали устанавливать в Европе «новый порядок», предусматривавший депортацию всех евреев в специальные лагеря смерти.

Чтобы уничтожить шесть миллионов евреев, нацистам нужна была помощь союзников. Добровольные помощники находились среди литовцев и латышей, французов и хорватов, венгров и румын. В августе 1942 года немецкое руководство обратилось к итальянскому правительству с официальной просьбой выдать хорватам бежавших от них евреев. Мус­солини дал согласие, однако его приказ не был выполнен: среди дипломатических и военных чинов нашлись смельчаки, не захотевшие подчиниться. Заговорщики затеяли смертельно опасную игру не только со своим правительством, но и с Гит­ле­ром, Гиммлером и СС. В дальнейшем под их защиту попали евреи еще из двух оккупированных Италией областей, находящихся в Греции и на юге Франции. Еврейское население во всех трех зонах оккупации составляло около пятидесяти тысяч человек, и вплоть до падения режима Мус­со­ли­ни и капитуляции Италии 8 сентября 1943 года ни один из них не был выдан немцам. Ис­тория спасения итальянцами евреев дает много поводов для размышлений над «вечными вопросами» о добре и зле. 

«Nulla osta»

Утром 6 апреля 1941 года немецкие войска перешли границы Греции и Югославии и начали оккупацию Балканского полуострова. Загреб пал 10 апреля, Белград — 12-го, а шесть дней спустя Югославия капитулировала. Двадцать седьмого ап­реля немецкие войска, преодолев неожиданное сопротивление греческих и британских вооруженных сил, вошли в Афины. Политическая карта Балкан была основательно изменена. Чтобы поддержать авторитет своего друга Муссолини, Гитлер передал под уп­ра­вление Италии немалую часть Бал­канского полуострова. Пре­ж­ней Юго­славии больше не существовало. Бы­ло создано новое Не­за­ви­симое государство Хорватия со сто­лицей в Заг­ребе. Его руководитель, «поглавник», Анте Павелич с пер­вых дней стал про­водить прогерманскую политику, но жестокость хор­ватских усташей поражала даже немцев. В итальянскую зону оккупации на Балканах хлынули потоки серб­ских и еврейских беженцев из Хорватии. Австрийский генерал и военный историк Глайзе фон Хорсте­нау писал 28 июня 1941 года: «По совпадающим сообщениям многочисленных немецких военных и гражданских наблюдателей, в последние недели усташи проявляли в городах и селах Хорватии совершенно сумасшедшую свирепость… Муж­чин, женщин, детей буквально разрубали на куски. Целые деревни сравнивались с землей, а их жители заживо сжигались в сараях. Трупов было столько, что переполненные ими реки выходили из берегов».

Евреи, попавшие в итальянскую зону оккупации, находили там защиту от преследований. Но эта относительно спокойная жизнь продолжалась недолго. На встрече высшего немецкого руководства, состоявшейся в Ванзее 20 января 1942 года, был принят так называемый план «окон­чательного решения еврейского вопроса», а проще говоря — полного уничтожения евреев. Встреча проходила в обстановке строжайшей секретности, так что даже ближайшие союзники немцев ничего об этом плане не знали, хотя решение это радикально меняло весь ход войны, тем самым затрагивая и интересы итальянцев. Теперь ни о каком частичном перемирии с союзниками не могло быть и речи. «Все или ничего» — такой характер приобретала политика Гитлера.

Весной 1942 года началась депортация евреев из различных европейских стран. Двадцать шестого марта были депортированы первые словацкие евреи, 28-го выехали на восток эшелоны из Франции. Между 17 и 20 апреля было полностью опустошено гетто в Люблине. Наступала очередь евреев из Хорватии.

Поверенный в делах немецкого посольства в Риме князь Отто Бисмарк, внук «железного канцлера», 18 августа 1942 года представил в Ми­ни­с­терство иностранных дел Италии те­леграмму Риббентропа. В ней содержалась просьба к итальянскому правительству помочь выполнить соглашение между немецкими и хорватскими властями, предусматривавшее «массовое переселение» евреев. Бисмарк пояснил, что речь идет о нескольких тысячах человек. При этом в частной беседе с чиновником итальянского МИДа д’Аджетой он дал понять, что в действительности предполагаемое мероприятие означает не перемещение евреев на Вос­ток для принудительных работ, как гласила официальная версия, а их физическое уничтожение.

Итальянское правительство, впервые столкнувшись с проблемой участия в массовых убийствах мирного населения, должно было немедленно реагировать. Д’Аджета подготовил докладную записку, в которой изложил просьбу Бисмарка и сообщил переданную им устную информацию об истинной цели операции. Пос­лед­нее слово оставалось за Муссо­ли­ни. Ког­да 21 августа министр иностранных дел Италии зять Муссолини Чи­ано представил своему тестю сокращенный вариант записки д’Аджеты, дуче не долго думая написал крупным почерком резолюцию: «nulla osta» («не возражаю»). Это означало смертный приговор тысячам хорватских евреев. Вряд ли в тот момент Муссолини хорошо представлял себе, какие политические последствия могут быть у этого решения. Зато про­фессиона­лам — дипломатам и военным — эти последствия виделись вполне ясно.

Поверенный в делах итальянского посольства в Загребе Раффаэле Ка­зертано уже на следующий день, 22 августа, докладывал в Рим, что евреи в специальных поездах будут отправлены в лагеря смерти в Польше. К этому он добавил, что представитель Ватикана в Загребе ходатайствовал о прекращении депортации, но безуспешно. Сообщил Казертано и еще одну весьма символичную подробность. Немцы и хорваты договорились о компенсации расходов на депортацию: имущество депортированных остается хорватам, а те выплачивают немцам по 30 марок за каждого депортированного еврея. Для итальянцев не могла остаться незамеченной прозрачная аналогия с иудиными тридцатью сребрениками.

Итальянское сопротивление

В Италии нашлись люди, которые решили действовать. Одним из первых был граф Петромарки, ответственный сотрудник итальянского МИД. По работе в отделе оборонной промышленности МИД он был связан со многими влиятельными деловыми людьми и располагал достаточно полной информацией о происходящем. К тому же его сестра была замужем за послом Италии в Берлине, и он мог получать сведения, что называется, «из первых рук». Спустя неделю после решения дуче о выдаче евреев Петромарки решил что-то предпринять, чтобы не допустить этого произвола. Он записал в своем дневнике: «Я пригласил Кастелла­ни, который служит офицером связи во Второй армии, и обсудил с ним, как можно предотвратить выдачу немцам евреев, бежавших под защиту нашего флага». Вторая армия контролировала зону итальянской оккупации Югославии, и под ее защитой находились бывшие жители Хор­ва­тии.

Люди, пришедшие к подобному ре­шению, были и в армии. Уже 27 августа независимо от Петромарки пол­ковник Цилиани подготовил для Бюро по гражданским делам при штаб-квартире Шестого армейского корпуса докладную записку «К положению евреев», где говорилось: «Наша общая деятельность была направлена на то, чтобы дать евреям возможность жить по-человечески. Выдача их немцам недопустима, так как это означало бы предательство по отношению к тем, кто нам доверился».

Вернувшись из Рима, Кастеллани встретился с командующим Второй армии генералом Роаттой и обсудил с ним возникшую проблему. Роатта также считал, что выдавать евреев нельзя. Оставался вопрос, как обойти приказ дуче.

Наилучшей тактикой в сложившейся ситуации было бы ничего не делать. (Итальянская бюрократия в таких делах по праву считается непревзойденной. Недаром словосочетание «итальянская забастовка» стало крылатым.) Но рано или поздно о принятых мерах придется докладывать верховному командованию.

Двадцать второго сентября генерал Роатта направил в Рим депешу, в которой сообщал, что в соответствии с указанием дуче он отдал приказ собрать в специально организованный лагерь для интернированных лиц первую группу еврейских беженцев из Хор­ва­тии. Лагерь должен был вместить до трех тысяч человек. Изо­ля­ция этих беженцев стала бы первым шагом выдачи их хорватским властям.

К счастью, Роатту нельзя отнести к тем генералам, которые лишь подчиняются любым приказам и послушно выполняют их. В своем сообщении он нашел возможным привести аргументы против выдачи евреев: «На мой взгляд, подобная акция повредит нашему престижу, так как мы, пусть только из тактических соображений, но взяли их под свою защиту. Это окажет негативное влияние на вооруженные отряды добровольной сербской милиции «четников», которые могут думать, что в один прекрасный день мы точно так же и их выдадим в руки усташей».

Это был серьезный довод, имевший стратегическое значение. Для сербов-«четников», помогавших итальянцам в поддержании порядка на оккупированных территориях, хорватские усташи представляли такую же смертельную опасность, как и для евреев.

Были некоторые объективные обстоятельства, облегчавшие заговорщикам защиту евреев. В центре фашистской Италии ощущался явный ва­куум власти. Дуче был тяжело болен и не мог, как прежде, контролировать исполнение своих приказов. Громоздкая бюрократическая машина Италии замедлила свою работу. Известен случай, когда Папа Рим­ский более девяти месяцев ждал от итальянского правительства ответа на свое послание. В таких условиях офицеры Второй армии могли еще долго не бояться проверок. Но бездействие итальянских властей не собирался терпеть Гитлер. Не давали забыть о евреях в Италии и хорватские фашисты. Двадцать пятого сентября фюрер в присутствии рейхс­ми­ни­стра иностранных дел Риб­бен­тро­па и фельдмаршала Кейтеля принял поглавника Независимого государства Хорватия Павелича, и тот заявил, что еврейский вопрос в Хор­ватии практически решен, но остаются нетронутыми «еврейские цент­ры», находящиеся под итальянской защитой. Со своей стороны, и Риббен­троп напомнил о приказе дуче («nulla osta» от 21 августа 1942 года), заметив: «Создается впечатление, будто Вто­рая армия проводит свою собственную политику». Рейхсминистр иностранных дел был недалек от истины. Выразив надежду на скорую встречу с дуче, Гитлер поручил подготовить ему доклад о ситуации с итальянскими евреями. И уже к 1 октября подробный доклад был готов. В нем подтверждалось, что итальянское сопро­тивление существует, и даже назывались его главные участники. В их числе был и генерала Роатта.

Марио Роатта

Под немецким давлением

Риббентроп начал энергично действовать. Его посланник прибыл в Рим, чтобы ускорить события на месте. На следующий день министр ино­странных дел Чиано просил Вер­ховное командование сообщить, какие меры были приняты для выдачи евреев немцам (Чиано написал именно «немцам», хотя в приказе дуче говорилось о выдаче хорватам). На­ча­лась понятная чиновничья суета. Вер­ховное командование запросило Вторую армию. Итальянский МИД по­требовал информацию от офицера связи Кастеллани. Ответ Второй армии был не вполне искренним: никаких приказов о выдаче евреев они не получали. Но тактика молчаливого саботажа под усилившимся немецким давлением больше себя не оп­равдывала. Германия требовала немедленных действий.

Для укрепления немецкой позиции в Рим прибыл руководитель СС Гим­м­лер. На встрече с Муссолини, состоявшейся 11 октября 1942 года, он, как обычно, лгал, что евреи должны быть депортированы на Восток только для того, чтобы предотвратить акты саботажа. Гиммлер признал, что в России действительно пришлось расстрелять какое-то количество евреев — мужчин, женщин и детей, но это была вынужденная мера против тех, кто якобы был связан с партизанами. Заключать евреев в концлагеря надо — иначе как заставить их, наконец, работать? Планы «окончательного решения еврейского вопроса» немцы от своих итальянских союзников все еще тщательно скрывали.

Петромарки 14 октября 1942 года записал в своем дневнике: «Немцы выказывают свою обычную заносчивость. Они многократно повторяли требование выдать им евреев из Хорватии и заявили, будто им известно, что командование Второй ар­мии никакого приказа об этом не получило».

Под непрекращающимся давлением немцев и хорватов итальянское Верховное командование 28 октября 1942 года приказало Второй армии интернировать всех евреев, находящихся на оккупированной территории Балкан, и разделить их на две группы: хорватских евреев и тех, кто претендует на итальянское гражданство. Это должно было стать первым шагом к выдаче хорватских евреев немцам.

В итальянских войсках приказ вызвал откровенно враждебную реакцию. В частном письме командующего батальоном Второй армии говорится: «Концентрация есть первый шаг к выдаче евреев хорватам, которые в свою очередь передадут их немцам. Немцы не пытаются скрывать, что их цель — насильственное уничтожение целого народа. Италь­янская армия не должна пачкать руки подобными делами». Мнение, что сотрудничество с немцами в деле уничтожения евреев ослабит позиции Италии и уронит ее престиж, было широко распространено среди офицеров. Но для решительного изменения взглядов на этот вопрос правительства, и прежде всего самого Мус­солини, такого аргумента было недостаточно. 

Италия не участвует в «окончательном решении…»

Последней каплей, склонившей ча­шу весов в пользу «лагеря Пет­ро­мар­ки — Роатты», стал доклад о хорватах генерала карабинеров Пиехе, представленный дуче 1 ноября 1942 года. Эта должность сама по себе занимала в итальянской иерархии важное место, а Пиехе обладал к тому же особым доверием не только Мус­со­ли­ни, но и начальника генерального штаба Каваллеро. В докладе категорически утверждалось, что хорваты виновны в массовых уничтожениях евреев и сербов. Кроме того, генерал Пиехе сообщил, что ему стало из­вестно о планах немцев по уничтожению всех депортированных евреев в специальных газовых камерах, оборудованных прямо в поездах. Таким образом, то самое надежное доказательство, которое можно предъявить дуче, было наконец найдено. На сохранившейся телеграмме имеется специальный штем­пель, показывающий, что Мус­со­ли­ни с текстом ознакомлен.

Сам же генерал Пиехе, глубоко потрясенный открывшейся ему информацией, счел необходимым усилить свои доводы. Четырнадцатого ноября он направил в Рим новый доклад с такими словами: «Решение о выдаче евреев означало бы их смертный приговор и привело бы к весьма неблагоприятным комментариям как в наших войсках, так и среди христианского и мусульманского населения, которое боится, что в будущем само может быть подвергнуто таким же действиям, хотя сегодня находится под защитой нашего флага». Копия доклада оказалась в штабе Второй армии, чье руководство еще раньше пришло к подобным выводам.

Не последнюю роль в этом вопросе играло и мнение Ватикана. И хотя имеются серьезные основания к тому, чтобы упрекнуть католическую церковь в пассивности во времена массового уничтожения евреев в Европе, тем не менее в защите хорватских евреев Святой престол занял вполне определенную позицию. Пя­то­го ноября 1942 года граф Чиано получил от своего посла в Ватикане сообщение, в котором говорилось о требовании немцев выдать им две или три тысячи евреев, включая стариков, женщин и детей. Ватикан обращается к министру иностранных дел Италии с просьбой по возможности отказаться от выполнения этого требования.

Положение на фронтах второй мировой войны к осени 1942 года становится для Германии и ее союзников все более тревожным. В начале ноября британская Восьмая армия под командованием генерала Монт­го­мери разбила войска Роммеля в Се­верной Африке. Восьмого числа британские и американские части высадились в Марокко и Алжире. Почти одновременно, одиннадцатого, перешедшие в наступление советские войска окружили под Ста­лин­градом Шестую армию фельд­мар­шала Паулюса. Это время смело можно назвать поворотным пунктом войны, и высшее итальянское командование не могло этого не почувствовать.

Семнадцатого ноября 1942 года в Риме состоялась встреча Муссолини с генералом Роаттой. Командующий Второй армии, повторив аргументы против выдачи евреев, заключил свою речь словами: «Это несовместимо с честью итальянской армии». Многие из приведенных доводов дуче уже слышал раньше, но теперь положение изменилось. И он отменил свое решение «nulla osta». В соответствии с его новым приказом все евреи на оккупированной итальянцами территории Югославии должны быть интернированы в общий лагерь и оставлены под защитой итальянских войск. Требования хорватской стороны на их выдачу отклоняются. Теперь Италия официально отказалась участвовать в уничтожении еврейского народа. 

* * *

Пример Италии во многих отношениях не имеет аналогов в истории второй мировой войны. Больше так не поступал ни один союзник нацистской Германии.

Да, верно, в октябре 1942 года Ру­мыния вдруг приостановила депортацию евреев из страны, но Вторая румынская армия безжалостно преследовала и уничтожала их в оккупированных зонах на юге России. Даже такой убежденный палач, как Мар­тин Лютер (однофамилец реформатора церкви), руководивший антиеврейским отделом гитлеровского Ми­ни­с­тер­ства иностранных дел, называл действия румынских властей незаконными и дикими.

Правда, что и болгарские власти в марте 1943 года отказались выдавать «своих» евреев, т. е. уроженцев «старой» Болгарии, однако евреи из болгарских оккупационных зон Фра­кии и Македонии, а также евреи-«иностранцы» были без всякого сопротивления выданы в руки СС.

Венгерский правитель адмирал Хорти, носивший титул регента, четко отличал венгерских евреев (которые, как он говорил, «такие же венгры, как вы или я») от иностранных — и решительно выдавал этих последних немцам для уничтожения.

В отличие от других итальянцы взяли под свою защиту всех евреев на оккупированных землях, не делая различий между «своими» и «чужими». Пьер Лаваль, премьер-министр французского марионеточного правительства в Виши, заявил итальянскому послу в январе 1943 года: «Мне понятно ваше желание спасти евреев с итальянским гражданством, но я совершенно не могу объяснить, почему вы спасаете и иностранных евреев». Это было непостижимо и для немцев.

После капитуляции Италии в сентябре 1943 года немцы не нашли в лагерях для интернированных ни одного еврея. Итальянские войска, возвращаясь на родину, многих из них взяли с собой, остальным позволили скрыться в горах либо уплыть морем в Америку и Палестину. 

Греция

В апреле 1941 года, несмотря на героическое сопротивление, Греция была оккупирована фашистами и раз­делена на три зоны: Болгария кон­тролировала Фракию и Ма­ке­до­нию, немцы заняли стратегически важ­ную область на границе с Турцией, итальянцы получили остальную материковую часть страны, а также почти все ее острова.

До второй мировой войны в Греции было около восьмидесяти тысяч евреев, причем большинство из них — свыше пятидесяти тысяч — проживало в городе Салоники, который, к несчастью, принадлежал к немецкой зоне оккупации. Еврейская община Салоник была одной из крупнейших и старейших в Европе. Почти все евреи из этого города погибли в Освен­ци­ме. Для их депортации немцы, как и всюду, применяли силовые методы — облавы, аресты. Но было кое-что и новое: их заставляли обменивать свои деньги на специальные дорожные чеки, якобы предназначенные для покупки земли в Польше. Немцам удалось нарисовать такую радужную картину будущей жизни, что многие евреи добровольно регистрировались, желая участвовать в предстоящей депортации.

Все евреи Фракии и Македонии были выданы фашистам болгарскими властями и погибли в газовых камерах.

Из итальянской зоны оккупации вопреки самым настойчивым требованиям немецких спецслужб не был депортирован ни один человек. Бо­лее того, 350 евреев, имевших итальянское гражданство, были вывезены из Салоник и тем самым спасены от верной смерти. Тысячи греческих евреев чувствовали себя в безопасности под защитой итальянского флага. 

Франция

Франция капитулировала перед Германией в июне 1940 года и тоже не избежала раздела. Теперь страна состояла из двух частей — оккупированной немцами северной зоны со столицей в Париже и формально независимой южной, где главным городом стал Виши. В северной части депортацией и уничтожением евреев занимались сами эсэсовцы и люди из команды Эйхмана. Того же немцы требовали и от правительства в Виши. И если своих граждан французские власти, стараясь сохранить видимость суверенитета, выдавать не хотели, то в отношении иностранных полиция действовала безжалостно и предельно оперативно. Только в июле 1942 года в результате массовых облав немцам было пе­ре­да­но около девяти тысяч евреев-ино­стран­цев.

Когда же в ноябре 1942-го Фран­ция была полностью оккупирована немецкими и итальянскими войсками, французская полиция потеряла право на самостоятельные действия. Юго-восточную зону страны — от швейцарской границы на севере до Марселя на юге — отныне контролировали итальянцы. И за судьбу остававшихся там евреев ответственны были тоже они. Итальянские оккупационные власти не торопились выдавать немцам людей еврейской национальности. Более того, они отменили распоряжение французских властей, потребовавших, чтобы евреи носили на одежде желтые звезды.

Немцы становились все настойчивее. Уничтожение евреев стало для Гитлера одной из важнейших военных задач — эта маниакальная идея не оставляла его до самого конца. За несколько дней до самоубийства, в апреле 1945 года, когда Третий рейх буквально разваливался под ударами противника, а сам фюрер прятался в берлинском бункере, он провозгласил: «Мир будет вечно благодарен национал-социализму за то, что я освободил Германию и Центральную Европу от евреев».

Понятно, Гитлер не мог смириться с неповиновением своих союзников в таком принципиальном вопросе, как еврейский.

Чтобы усилить нажим на Мус­со­ли­ни, в Рим был направлен рейхсминистр иностранных дел Риббентроп.

На встрече дуче и Риббентропа, состоявшейся 25 февраля 1943 года, присутствовали министр иностранных дел Италии Бастианини, италь­ян­ский посол в Берлине Альфиери, специально прибывший на эту встречу немецкий посол в Риме Макензен. На повестке дня стояло много вопросов. Обсуждалось положение на восточном фронте, дела в Югославии и Северной Африке. Наконец, Риб­бен­троп перешел к еврейской теме. Он подчеркнул, что освобождению Ев­ро­пы от евреев Германия придает первостепенное значение. К сожалению, некоторые итальянские военные недооценивают те усилия, которые немецкая сторона прилагает для депортации евреев на Восток. В оккупированной итальянцами южной части Франции ее распоряжения откровенно саботируются. Муссолини не принял этих упреков, заявив, что видит здесь интриги французских властей и их желание поссорить немцев с итальянцами. Тем не менее дуче обещал Риббентропу принять соответствующие меры. Однако конкретного решения выработано не было.

За четыре дня, проведенных в Риме, Риббентроп немало усилий приложил к тому, чтобы итальянцы проводили в отношении евреев ту же политику, что и немцы. Нацистам очень хотелось втянуть Италию в свои преступления. И дело здесь было даже не в нескольких десятках тысяч евреев, находившихся под защитой итальянской армии, — это капля в море по сравнению с уничтоженными миллионами. Гитлер не мог допустить, чтобы в Европе появился прецедент неповиновения и чтобы другие страны последовали этому примеру.

В конце февраля Риббентроп направил итальянцам ноту с требованием выполнить все предписания немецких властей в отношении евреев на оккупированных территориях. Не получив ясного ответа, он приказал послу Макензену встретиться с Мус­солини и добиться, чтобы тот отстранил Верховное командование итальянской армии от участия в еврейских акциях на территории Франции. Дуче предлагалось принять одно из трех решений: или «еврейским вопросом» в итальянской зоне будут заниматься французские полицейские; или независимые от армии гражданские полицейские Италии будут действовать по немецким инструкциям; или, наконец, немецкие войска и СС вместе с французской полицией сами, без итальянцев, завершат все операции. Немецкому послу было поручено передать, что Берлин потерял терпение и требует немедленных действий.

Для всех евреев, находившихся под итальянской защитой, наступили решающие дни.

Макензен получил аудиенцию у Мус­солини 17 марта 1943 года и результатами беседы остался доволен. Он сообщал в Берлин, что дуче принял первое решение, предложенное Риббентропом: депортировать евреев поручалось французским полицейским. 

План Бастианини

Муссолини не впервой принимал решение, означавшее неминуемую смерть для десятков тысяч евреев. И не впервой людям из его окружения удавалось переубедить его. На этот раз таким человеком оказался новый министр иностранных дел Бас­ти­а­ни­ни, сменивший на этом посту зятя Муссолини Чиано. Дневники сотрудника МИД Петромарки сохранили слова, сказанные Бастианини вечером того же дня, 17 марта 1943 года: «Наш народ знает, какая судьба ожидает евреев, если мы выдадим их немцам. Они все погибнут в газовых камерах, включая женщин и детей. Поэтому мы не хотим позволить, чтобы подобные жестокости проводились с согласия наших людей. И вы, дуче, тоже не должны соглашаться на это. Почему вы хотите взять на себя ответственность за чужие преступления и повторяете свои старые ошибки?».

Это были слова мужественного человека. Непредсказуемый и взрывной характер Муссолини был хорошо известен его приближенным. Но сейчас дуче явно сомневался.

— Я ведь обещал Макензену отдать военным приказ и заверил, что ничего на этот раз не сорвется, — напомнил он.

Бастианини ответил:

— С вашего позволения разговаривать с Макензеном буду я.

— Договорились, — с облегчением сказал дуче.

В своих воспоминаниях, изданных после войны, Бастианини писал, что Муссолини при этих словах даже рассмеялся — впервые за несколько недель: в последнее время его мучили жестокие боли в желудке.

На следующий день Бастианини на­правил послам Италии в Париже и в Виши копии приказа итальянского военного командования, в котором подчеркивалось, что французские власти в оккупированных Италией областях не должны ничего предпринимать против евреев. Все акции, связанные с этим вопросом, относятся исключительно к компетенции итальянских военных. Это прямо противоречило тому, что дуче обещал Макензену. Перед Бастианини стояла, казалось бы, неразрешимая задача — совместить две противоположные позиции. Но он нашел решение этой «квадратуры круга».

Утром 20 марта 1943 года министр принял немецкого посла. Со­хра­ни­лись два отчета об этой встрече. Один со слов Бастианини записал его сотрудник Петромарки. Второй направил в Берлин сам Макензен. Расходясь в деталях, оба текста одинаково передают суть состоявшегося разговора. Бастианини сообщил Макензену, что дуче изменил свое мнение и отдал приказ всех евреев на оккупированных итальянцами территориях интернировать в специальный лагерь, причем заниматься этим будет только итальянская армия. Он пояснил удивленному послу, что лучшего решения не найти, ибо французские полицейские теперь могут помогать своим еврейским знакомым, в то время как итальянцы будут непредвзятыми и независимыми исполнителями. Дуче уже подписал приказ командующему Четвертой армии об организации в Савойе лагеря для интернированных евреев Фран­ции.

То, что сын знаменитого прусского фельдмаршала Макензена, «старый вояка» и достаточно прямолинейный человек, поверил аргументам Бас­ти­а­нини, неудивительно. Но даже шеф гестапо Мюллер, которого никак нель­зя заподозрить в наивности, одо­б­рил план итальянцев. Мюллер знал многих высших чинов в итальянской полиции и не сомневался в их антиеврейских настроениях…

Конечно, итальянцы, как и любой народ, не являются поголовно праведниками. Но была такая история, в которой одни люди пытались спасти других. И самое главное в ней — результат. Итальянские дипломаты, военные и чиновники могли просто не участвовать в спасении евреев, что фактически означало бы пособничество в их убийстве. Но они не считали себя вправе остаться в стороне. И зло на этот раз не победило.

Концлагерь по-итальянски

В нашем сознании слово «концлагерь» прочно связано с ужасами Ос­вен­цима и ГУЛАГа. Условия жизни евреев в лагере под защитой итальянцев разительно от этого отличаются. Здесь было организовано нечто подобное большому кибуцу на европейской земле. Зоны в лагере разделили на кошерные и некошерные. Почти каждая еврейская семья жила в отдельном домике. Им было позволено взять с собой в лагерь довольно много вещей, и итальянские солдаты помогали пожилым и больным людям донести эти вещи до жилищ. К заключенным охранники обращались не иначе, как «синьор» или «синьора». Еврейские врачи устраивали поликлиники, в которых лечились и жители близлежащих деревень. В лагере даже действовали синагоги. Че­ловек по имени Альберт Шарон вспоминал о лагере в итальянской зоне Франции как об идиллии, рассказывал, что солдаты и офицеры, приходили на богослужения, чтобы послушать прекрасные голоса канторов.

Справедливости ради следует сказать, что совсем в других условиях содержались люди, оказывавшие италь­янцам вооруженное сопротивление, например, словенцы.

Итальянские фашисты никогда не считали евреев своими врагами. Бо­лее того, среди основателей фашистского движения было пятеро евреев. В Новой истории националисты, либералы и евреи имели общего врага — папство и реакционное католичество. Объединение Италии и лик­видация средневековых еврейских гетто происходило одновременно.

Среди простых итальянцев антисемитизм был распространен значительно меньше, чем среди немцев или венгров. Вообще в населении Италии евреи составляли меньше одного процента. Они не занимали ведущих позиций ни в одной отрасли, как было, например, в Гер­ма­нии или Венгрии. И хотя среди итальянских писателей было много евреев, в работах, скажем, Альберто Мо­равиа или Карло Леви не было ничего «специфически еврейского». Ас­симиляция здесь была настолько сильной, что многие и не считали себя евреями. Доля смешанных браков в Италии по переписи 1938 года составляла 43,7 процента — самый высокий показатель в Европе. «Ита­ль­янские евреи выглядят как-то не по-еврейски» — такая шутка была распространена в те годы. Знаменитый Примо Леви, переживший Холокост и олицетворявший в послевоенной Европе символ еврея, в Освенциме носил с собой не Тору, а томик Данте.

Министр иностранных дел и зять Муссолини граф Чиано в 1937 году писал, что в Италии нет еврейского вопроса. В первые годы фашистского правления еврей Альдо Финци был заместителем министра внутренних дел. Другой еврей, Данте Альманси, служил вице-шефом итальянской полиции. И таких примеров можно было бы привести еще множество. 

Банальность добра

Из всех европейских государств, которые находились под давлением нацистского «нового порядка» и, тем не менее, сопротивлялись уничтожению еврейского народа, с Италией можно сравнить только Данию. Ханна Арендт в своей знаменитой книге «Эйхман в Иерусалиме» писала: «То, что в Дании было результатом привитого понимания предпосылок и обязанностей, гарантирующих гражданство и независимость, в Италии произошло почти автоматически, стало итогом гуманизма, пронизывающего все слои древнего и цивилизованного народа». Здесь отмечена важная, но не единственная причина.

Стоит вспомнить, что добродетель часто произрастает из недостатков, а преступление — из доведенных до абсолюта достоинств. Пруссия добилась того, что удавалось очень немногим: здесь практически полностью была искоренена коррупция на государственной службе. Прусские чиновники служили государству как божеству, но за параграфами инструкций и циркуляров исчезал живой человек.

Для итальянской бюрократии, напротив, характерны необязательность и расхлябанность, так раздражавшие немцев. Мафия и коррупция, карбонарии, масоны и иезуиты — вот типичный «коктейль» итальянского общества. Но продажность чиновников способствовала спасению евреев: за деньги можно было купить свободу и жизнь, а богатая традиция заговоров помогала долгое время игнорировать приказы дуче.

Ханне Арендт принадлежит термин «банальность зла», которым она определила точные, пунктуальные ответы Адольфа Эйхмана на судебном процессе в Иерусалиме.

То, что двигало итальянцами в отношении евреев в годы фашизма, можно было бы назвать «банальностью добра». В душах многих людей сохранился определенный порог порядочности, переступить через который они не могли даже по приказу дуче. Престиж нации, совесть и человечность оказались не пустыми словами для многих итальянцев — от простых солдат до генералов и министров.

Заговор высших офицеров вермахта, организованный 20 июля 1944 года против Гитлера, потерпел поражение. Зато успешным оказался заговор против приказов Муссолини в 1942 и 1943 годах. Пока у власти в Италии находились фашисты, ни один еврей на контролируемых итальянцами землях не был выдан немцам и не пострадал.

После падения фашистского режима и капитуляции страны для итальянских евреев наступили черные дни. Только тогда Эйхману и его подручным представилась возможность вывезти их в лагеря смерти.

Когда осенью 1943 года эсэсовцы вошли в концлагеря во Франции, они не нашли там почти ни одного еврея. Как и в Хорватии, итальянские военные, рискуя жизнью, позволили заключенным скрыться.

Тысячи евреев смогли через Ниццу и Марсель отплыть в Америку или Па­лестину.

Многие бежали в горы северной Италии или примкнули к отрядам фран­цузского Сопротивления.

В Риме после капитуляции Италии немцы активно искали доказательства измены. Чиновники итальянского Министерства иностранных дел спешно сжигали компрометирующие документы. Вот выдержка из интервью, которое незадолго до своей смерти дал Роберто Дукки, бывший высокопоставленный сотрудник этого ведомства: «Дела о евреях в Хор­ватии, как и другие, более поздние, были отнесены к строго секретным. Я держал их в бронированном сейфе, а девятого или десятого сентября 1943 года, когда мы сжигали архивы МИД, забрал их оттуда. Но я не сжег эти дела, сохранил их дома, так как посчитал, что было бы хорошо, если люди узнают, что мы вели себя порядочно».

После окончания войны итальянцы, вернувшиеся из советского плена, рассказывали, что отношение к ним в лагерях было лучше, чем к пленным немцам, так как они не участвовали в массовых убийствах мирного населения. Заговорщики, спасавшие евреев в Италии, Югославии, Греции и Франции, сыграли в этом не последнюю роль.

Другие материалы по теме:

Отказ государств принимать еврейских беженцев в 1938 год
Факты есть факты. Откуда взялись Палестина с палестинцами ....
Кто придумал "сионистскую угрозу"?
Историческая подоплека новейшей истории антисемитизма. Подборка статей