Его оставили в Нидерландах спасать родную фирму Philips от нацистов. Он же спас сотни евреев – и стал Праведником народов мира.

Начало династии Филипсов положил еврейский купец Филипп Филипс, поселившийся в Голландии в XVIII веке. Его сын Беньямин разбогател на торговле табаком, а внук Лион стал торговать еще и кофе, чем приумножил семейный капитал. Затем уже сын Лиона, банкир Фредерик Филипс в 1891 году купил заброшенное здание в Эйндховене и устроил в нем завод по производству электрических лампочек с угольной нитью. Так возникла компания Philips. Руководили ей двое сыновей Фредерика: Жерар и Антон. Последний добился того, что семейная компания, начинавшая с лампочек, превратилась в международный бренд электротехники.

В 1905 году у Антона и его жены Анн Генриетт родился сын Фредерик Жак Филипс, которого все называли просто Фриц. С молодых лет Фриц, выучившись на инженера, принимал активное участие в делах компании. Когда ему исполнилось 30, он вошел в члены правления Philips. К этому времени фирма уже запустила свою собственную радиостанцию, вещавшую на английском, испанском и немецком языках, построила стадион и основала футбольный клуб PSV – Спортивный Союз Филипс. Фрицу предстояло развивать в компании новые направления, среди которых были электробритвы, но началась война, и ему пришлось столкнуться с куда более драматичными вызовами.

В 1940 году в Нидерланды вторглись силы Вермахта, страна была оккупирована. Семья Филипс эвакуировалась. Уезжали в спешке, на грузовике, принадлежавшем компании, вместе с принцессой Юлианой и прочими членами королевской семьи Нидерландов. Остаться в Эйндховене и руководить предприятием поручили Фрицу.

Пока остальные члены семейства обосновывались в США и занимались дочерним производством, Фрицу приходилось искать общий язык с нацистским начальством, обеспокоенным среди прочего присутствием на заводе сотен еврейских рабочих. По приказу немцев он отделил их от остальных. Впрочем, их жизнь осталась прежней: они работали, получали зарплату и организованные Фрицем продовольственные пайки, а главное – были избавлены от депортации. Но надолго ли?

Филипс жил в постоянном страхе, что его еврейских сотрудников могут арестовать и отправить в концлагеря. В итоге он тайно связался с семьей в Нью-Йорке и попросил у американского представительства фирмы Philips два миллиона долларов. Он собирался предложить эти деньги Третьему рейху в обмен на разрешение вывезти 400 голландских евреев в Южную Америку. Сумму Фрицу пообещали, но вот нацисты на сделку не пошли. План провалился.

В апреле 1943 года в Нидерландах разразилась всеобщая забастовка в знак протеста против массовой депортации бывших голландских солдат в Германию в качестве военнопленных. Рабочие Philips забастовку поддержали – производство было парализовано. Бунт подавили эсэсовцы, а Фрица – как «виновного» – отправили на пять месяцев в концлагерь Вюгт недалеко от Эйндховена. Туда же отправили всех его еврейских рабочих.

В концлагере Фриц вновь воссоединился со своими сотрудниками: его поставили руководить рабочим цехом, который так и назывался – Philips-Kommando. Заниматься нужно было выпуском товаров повседневного спроса для солдат и офицеров Вермахта. Фриц как мог облегчал работу своих подопечных, заботился об их питании и не давал никого отправить в другие концлагеря. Однако, как только в сентябре 1943 года Фрица освободили, из 1800 евреев, находившихся в Вюгте, нацисты решили оставить только 400. Остальных ждала депортация в Освенцим. Фриц как мог пытался помешать этому, но почти безрезультатно – в Вюгте в итоге остались лишь 496 евреев из «Филипс Командо». Но и их в 1944 году все-таки депортировали в Польшу.

Самого Филипса снова попытались арестовать в июле 1944 года. Он не дался: выпрыгнул из окна своего кабинета и скрывался от преследователей в подполье до самого освобождения Эйндховена в сентябре 1944 года. Из депортированных в Польшу 496 «евреев Фрица» в живых осталось 382. После войны Фриц не раз с ними встречался – например, он ездил в Швецию, куда переехали 325 выживших в Освенциме женщин из бывшего «Филипс Командо». В 1996 году иерусалимский центр памяти жертв Холокоста «Яд ва-Шем» признал Фрица Филипса Праведником народов мира.

К этому времени популярность Филипса в родных Нидерландах уже зашкаливала. Он был почетным гражданином Эйндховена – за «исключительный вклад в благосостояние жителей», кавалером ордена Оранских-Нассау и рыцарем ордена Нидерландского льва. Вскоре его признают и «голландским предпринимателем века». Все потому, что после войны Фриц не только занимался развитием своей компании. Он, например, стал основоположником европейской бизнес-авиации, а на фоне этого помог выстроить в Эйндховене и гражданский аэропорт.

Нашлось после войны у Фрица время и на развитие футбола. Во-первых, он капитально отреставрировал стадион Phillips Stadion, который был построен еще в 1913 году как домашняя площадка футбольного клуба компании – PSV. Работы было немало: нацисты использовали стадион несколько лет для своих военных целей. После реставрации на стадионе, рассчитанном на 35 тысяч зрителей, появился, помимо всего прочего, мемориал памяти жертв войны.

В прямое управление футбольным клубом PSV Филипс никогда не вмешивался. Однако он смог обеспечить команду достаточной материальной поддержкой: в разное время в клубе играли многие мировые звезды футбола, в том числе, например, Роналду. На столетний юбилей Фрица Филипса в 2005 году PSV дошел до полуфинала Лиги чемпионов и выиграл чемпионат страны. После победного матча капитан команды Марк Ван Боммел подбежал к Фрицу, сидевшему на трибуне на своем привычном месте под номером 43, и символически преподнес ему трофей.

Любили Филипса не только его футболисты, но и его сотрудники. За то, что он мог запросто заглянуть в цеха, начать шутить, заговорить с ними о жизни. Кстати, если с футболистами он часто обсуждал электрический бизнес, то с сотрудниками компании – наоборот, футбол. Все звали его просто «Мистер Фриц». Биограф бизнесмена Гус Бекой вспоминал: «Его предшественников все звали по фамилии, а Фрица по имени, и этим все сказано!» Сам Филипс просто был уверен: без заботы о сотрудниках любой бизнес обречен на провал. Возможно, кстати, в такой социальной ориентированности бизнесмена сыграли роль и его корни: прадед Фрица Лион Филипс был женат на Софи Прессбург, тетке Карла Маркса. А дочь Лиона и Софи, в свою очередь, переписывалась с кузеном Карлом и даже состояла в нидерландской секции Интернационала.

В последние годы жизни у Фрица Филипса было две страсти – искусство и образование. Он общался с голландскими скульпторами и художниками, активно пополнял свою домашнюю коллекцию произведений искусства. В итоге большая часть этой коллекции – порядка 300 памятных вещей, среди которых картины, средневековое олово, редкая керамика и много чего еще – была продана после его смерти на аукционе Sotheby’s. Вырученные шесть миллионов евро пошли на разные образовательные проекты.

Еще в 1966 году Фриц создал в Эйндховене музей науки Evoluon – причем крайне футуристичное для своих лет здание, напоминающее летающую тарелку, построили прямо по эскизу, который Филипс набросал как-то на бумажной салфетке. В первые годы место гремело на всю Европу, посетителей здесь были тысячи. Однако впоследствии, когда научные музеи появились во многих странах, популярность Evoluon сошла на нет. Городские власти устроили в здании коммерческий конференц-колл. Так вот Фриц пытался вернуть его в общественное пользование – впрочем, безуспешно.

Бывший глава Philips скончался 5 декабря 2005 года. Писатель Грегори Крауч в некрологе для New York Times написал о нем так: «Он был успешным бизнесменом, которого больше интересовало общее благо, чем корпоративная казна».

Немецкий писатель Томас Манн был почти антисемитом, пока не женился на еврейке. Еврейская родня помогла написать ему лучшие романы и получить Нобелевскую премию по литературе. А вот нацисты лишили его за это гражданства.

В 1905 году Томас Манн, уже известный немецкой публике по нашумевшему роману «Будденброки», написал новеллу «Кровь Вельзунгов»: о кровосмесительной связи брата и сестры из богатой еврейской семьи, стремящейся проникнуть в высший свет немецкого общества. Книга, которую позже называли примером литературного антисемитизма, едва не расстроила помолвку писателя – с еврейкой.

Избранницей Манна была Катя, или Катарина, Прингсхайм, дочь профессора математики Мюнхенского университета Альфреда Прингсхайма. А еще – внучка владельца угледобывающих шахт и железнодорожного магната Рудольфа Прингсхайма. Чтобы не оскандалиться, автор печатать новеллу отказался. Свадьбу сыграли в том же 1905 году – Томас Манн породнился с богатыми евреями, которых еще недавно высмеивал.

Брак увеличил состояние литератора – выходца из семьи любекского купца, чья смерть привела его семью почти что к нищете. В Мюнхене Томас и Катя поселились в шикарной квартире с электричеством и телефоном, а позже переехали в шикарную виллу «Поши» на Пошингерштрассе, 1. Там они и жили до самого отъезда из Германии. Женитьба на богатой еврейке не раз служила поводом для язвительных комментариев критиков. «Томас Манн не похож ни на Ньютона, ни на Наполеона. На первого он не похож, потому что к математике в виде миллионов его тестя он проявляет лишь вычитающий интерес», – писал философ Теодор Лессинг.

Катя избавила писателя от бытовых хлопот, помогала печатать и править рукописи. Кроме того, рожала одного за другим детей, которых в итоге оказалось шестеро: Эрика, Клаус, Голо, Моника, Элизабет и Михаэль. Именно Катя и ее семья вдохновили Томаса Манна на новый роман – «Королевское Высочество». Там писатель вывел свою супругу под именем Иммы Шпельман, студентки математического факультета и наследницы миллиардного состояния. В романе Имма была невестой литературного альтер-эго самого Манна, принца Клауса-Генриха. Своего тестя Альфреда Томас тоже не забыл – представил в романе под именем Самуэля Шпельмана, отца Иммы, богача-миллиардера и властного человека, от столкновений с которым страдала тонкая натура принца.

В реальной жизни между Манном и Прингсхаймом действительно часто случались ссоры. Главным образом из-за философа Артура Шопенгауэра, духовного учителя Манна. Дело в том, что Шопенгауэр непочтительно высказывался о математике как науке, за что получал от Прингсхайма унизительные комментарии. Томас Манн принимал их близко к сердцу и очень переживал. Ну, а в годы Первой мировой Манн дискутировал с отцом Кати о войне: проповедовал немецкий национализм и германский дух, призванные «оздоровить мир». Помимо Шопенгауэра и взглядов на войну отношения Манна с тестем-евреем омрачал неистребимый дух соперничества – каждому из них хотелось восхищать общество своим умом.

Надо отдать должное эрудиции Альфреда Прингсхайма. Он был знатоком искусства Ренессанса, состоял в закупочной комиссии Национального баварского музея и с гордостью показывал всем свою коллекцию картин. К тому же он хорошо разбирался в музыке и даже сочинял сам. Впрочем, в литературе его вкусы были на удивление непритязательны. Его сын Клаус, ставший известным немецким дирижером, с горечью констатировал: «Папа читает только детективы. К серьезной литературе он совершенно равнодушен».

В целом «Королевское Высочество» в семье Манна восприняли хоть и благосклонно, но неоднозначно. «Старый Шпельман куда больше похож на моего отца, чем Имма на меня», – написала Катя в своих мемуарах. Сам Томас Манн вскоре после выхода романа признал его слабым, а счастливый финал – фальшивым.

Без Кати, возможно, не состоялся бы и другой, куда более известный роман Манна «Волшебная гора». Все началось осенью 1911 года, когда у Кати обнаружили катар дыхательных путей и она отправилась на лечение в санаторий Вальд в швейцарском Давосе. Манн приехал проведать жену и слег с температурой – видимо, от непривычки к горному воздуху, ведь дело было на высоте 1600 метров. Врач санатория сказал ему, что он, скорее всего, тоже болен и что надо бы остаться. Манн оценил заботу, но приглашение отверг и уехал меньше чем через месяц. Однако уезжал он не с пустыми руками: в голове уже крутилась идея романа «Волшебная гора». Книга вышла в 1924 году.

Еще через пять лет Манн получил Нобелевскую премию и наконец стал писателем с мировым именем и подобающими гонорарами. Семья Кати, наоборот, сильно обеднела. Ее родителям теперь приходилось сдавать комнаты студентам в своей мюнхенской вилле. Мать Кати, Хедвига Прингсхайм, с горечью писала в письме подруге: «В нашей семье мы больше не богачи. Томас теперь писатель, которого знает весь мир. Он нужен всем. А мы все еще живем – увы – на своей прекрасной вилле, содержать которую все труднее. Зато Томас и Катя купили машину и строят для нее гараж. Шикарно!»

В начале 1930-х атмосфера в Германии стала сгущаться. Изменился и сам писатель: оставив в далеком прошлом поддержку «патриотов», он выступал как ярый противник национал-социализма и антисемитизма. В 1933 году, когда некоторые его произведения, в которых он открыто критиковал новые порядки в Германии, публично сожгли на площадях, он переехал с семьей в швейцарский Цюрих. В 1936 году за нежелание возвращаться и «служить немецкому народу» гражданство писателя было аннулировано.

Манн тем временем спокойно продолжал писать свой великий роман-тетралогию «Иосиф и его братья». В 1930 году писатель специально ездил в Палестину и Египет, чтобы своими глазами увидеть места, в которых жили евреи библейских времен. В одном из данных в Иерусалиме интервью Манн выразил поддержку сионистскому движению: «Вы всегда можете считать, что я целиком на стороне духовного, интеллектуального сионизма», – сказал писатель. Еще одно интервью, вышедшее под заголовком «Томас Манн против антисемитизма», дало режиму Гитлера дополнительный повод для лишения писателя германского гражданства.

В 1938 году Манн эмигрировал в США, подальше от своей «больной» родины. Специально для семьи писателя в фешенебельном пригороде Лос-Анджелеса Пасифик-Пэлисейдз построили виллу. Манн читал лекции в Принстонском университете, вел на радио антифашистскую передачу и говорил, словно утешая себя: «Где я, там и немецкая культура». В это время тесть писателя Альфред Прингсхайм, разжалованный, лишенный всех званий и униженный нацистами, бросил все имущество и с огромным трудом вырвался из сходившей с ума Германии. Он уехал с женой в Швейцарию, где в 1941 году умер в возрасте 90 лет. Еще через год ушла из жизни его жена Хедвига.

В США Манн работал над романом «Доктор Фаустус» – о композиторе Адриане Леверкюне, заключившем сделку с дьяволом. Чтобы как можно точнее описать революцию, совершенную Леверкюном в музыке, Томас Манн обратился к специалисту – философу и музыковеду Теодору Адорно, еврею, также сбежавшему в США от нацистов. Благодаря советам Адорно рассказ о композиторской манере Леверкюна стал отражением додекафонной техники австрийского композитора-еврея Арнольда Шёнберга.

В 1952 году семья Маннов покинула США: там в моду входила охота на ведьм, и немецкого писателя все чаще обвиняли в симпатиях к «красным». К тому моменту писатель был уже обласкан всевозможными наградами в Германии, однако это никак не повлияло на его нежелание возвращаться на родину. Он вновь переехал с женой и детьми в Цюрих – там в 1955 году и умер.